почти пятничное...
- Ну что ж, исповедуйся, сын мой!
- В смысле?
- Что – «в смысле», сын мой?
- В смысле, чего это я сын твой?
- Ну, говорится так, сын мой, – «сын мой». Потому что все вы – божьи дети, а я здесь – от бога, вот ты и сын мой, сын мой.
- А-а, понял. И что?
- Что – «что»? Исповедуйся, говорю, давай, сын мой.
- А это как?
- Ну и молодежь, господи спаси. Исповедоваться – значит, облегчить душу. Рассказывай, значит, сын мой, грешен ли, и в чем именно грешен, во имя господа.
- Ну, не знаю… А в чем можно быть грешеным?
- Не «грешеным», а грешным, господь тебя спаси. Ну, воровал ли, сын мой?
- Когда?
- Неважно, когда. Сегодня, например.
- Сегодня – нет!
- А вчера?
- Что, настучали уже?
- Отпускаю тебе грех твой, сын мой. Завидовал ли кому?
- Что, и это рассказали? Ну, узнаю, кто – язык вырву.
- И этот грех отпускаю тебе сын мой, во имя господа. Не желал ли жены ближнего своего?
- Не, ближнего – нет. Какой он мне ближний, двоюродный брат первого мужа тетки жены. Но вот телка у него – охренеть можно! Грудки такие, знаешь, батя, тут – вот так, ножки – отсюда, корма – что надо…
- Ладно, ладно, остынь, сын мой, отпускаю тебе и этот грех. Прелюбодействовал ли?
- А это что?
- Ну, ты и темный, сын, блин, мой. Это значит – с женщинами, ну, того… Понял? Не с женой, в смысле, а с другими. Страшный грех!
- А-а, ну это… Ясное дело. Вот вчера… Нет, так не буду рассказывать, давай на ухо…
- … Да ладно!
- Не-не, так и было! Прямо, понял, в подъезде! А тут…
- … Да не может быть! Брешешь ты, сын мой.
- Мамой клянусь! А тут ее папаша…
- … Да ну! И что?
- …
- Ну и сукин же ты сын, сын мой! Отпускаю тебе, ладно, и этот грех. Перекрестись, что ли, для приличия.
- Харе Кришна, батя!
- М-да… Ну ладно, иди в бухгалтерию, сто баксов пожертвуй на храм.
- Да нет у меня с собой!
- Ну, завтра принесешь, только смотри, обязательно, сын мой! А то с твоим грехами тебе полный аллах акбар, господь тебя побери, сын мой!..